Неточные совпадения
Час от часу плененный боле
Красами Ольги молодой,
Владимир сладостной неволе
Предался полною
душой.
Он вечно с ней. В ее покое
Они сидят в потемках двое;
Они в саду, рука с рукой,
Гуляют
утренней порой;
И что ж? Любовью упоенный,
В смятенье нежного стыда,
Он только смеет иногда,
Улыбкой Ольги ободренный,
Развитым локоном играть
Иль край одежды целовать.
Бухан получил титло моего спасителя, и мать приучила меня в детстве молиться богу за упокой его
души при
утренней и вечерней молитве.
Наконец все мало-помалу утихло, и прежде всего я увидел, что в комнате ярко светло от
утренней зари, а потом понял, что маменька жива, будет здорова, — и чувство невыразимого счастия наполнило мою
душу!
Тогда близ нашего селенья,
Как милый цвет уединенья,
Жила Наина. Меж подруг
Она гремела красотою.
Однажды
утренней порою
Свои стада на темный луг
Я гнал, волынку надувая;
Передо мной шумел поток.
Одна, красавица младая
На берегу плела венок.
Меня влекла моя судьбина…
Ах, витязь, то была Наина!
Я к ней — и пламень роковой
За дерзкий взор мне был наградой,
И я любовь узнал
душойС ее небесною отрадой,
С ее мучительной тоской.
Раз Пепко вернулся из «Розы» мрачнее ночи и улегся спать с жестикуляцией самоубийцы. Я, по обыкновению, не расспрашивал его, в чем дело, потому что утром он сам все расскажет. Действительно, на другой день за
утренним чаем он раскрыл свою
душу, продолжая оставаться самоубийцей.
— Григорий Литвинов, рубашка-парень, русская
душа, рекомендую, — воскликнул Бамбаев, подводя Литвинова к человеку небольшого роста и помещичьего склада, с расстегнутым воротом, в куцей куртке, серых
утренних панталонах и в туфлях, стоявшему посреди светлой, отлично убранной комнаты, — а это, — прибавил он, обращаясь к Литвинову, — это он, тот самый, понимаешь? Ну, Губарев, одним словом.
Всенощная служба больше
утренней приятна мне была; к ночи, трудом очищенные, люди отрешаются от забот своих, стоят тихо, благолепно, и теплятся
души, как свечи восковые, малыми огоньками; видно тогда, что хоть лица у людей разные, а горе — одно.
Разъезжая по всем странам и городам вместе с знаменитым борцом, они помогают ему в ежедневной тренировке, заботятся об его гардеробе, если ему не сопутствует в поездке жена, растирают после обычной
утренней ванны и холодного
душа жесткими рукавицами его мускулы и вообще оказывают ему множество мелких услуг, относящихся непосредственно к его профессии.
Но что же чувствовала она тогда, когда Эраст, обняв ее в последний раз, в последний раз прижав к своему сердцу, сказал: «Прости, Лиза!» Какая трогательная картина!
Утренняя заря, как алое море, разливалась по восточному небу. Эраст стоял под ветвями высокого дуба, держа в объятиях свою бледную, томную, горестную подругу, которая, прощаясь с ним, прощалась с
душою своею. Вся натура пребывала в молчании.
Великую ты правду,
[Василь Андреич], говоришь. Я стар,
Заматерел в грехах; а Божье слово
В час
утренней молитвы возвышает
Мне
душу грешную, и рвутся цепи,
К земле гнетущие!
Огнев поглядывал на открытую голову и платок Верочки, и в
душе его один за другим воскресали весенние и летние дни; то было время, когда вдали от своего серого петербургского номера, наслаждаясь ласками хороших людей, природой и любимым трудом, не успевал он замечать, как
утренние зори сменялись вечерними и как один за другим, пророча конец лета, переставали петь сначала соловей, потом перепел, а немного позже коростель…
Я зрел ваши льды, сверкающие от моря до моря, ваши снега, алеющие под
утренней зарей, в небо вонзались эти пики, и
душа моя истаевала от восторга.
— Ото всей нетленной
души и от плотского сердца не престаю ежечасно благодарить Превышнего за неизреченные милости, мне бывающие. Воспеваю зелен вертоград, садочки пречистые,
утреннюю зорюшку неугасающую, солнце правды, праведным сияющее, нескончаемый день Господень немерцающий. А насчет святого радения, прости немощного — скоро восемь десятков годов ляжет на кости мои, много радеть на святом кругу не могу.
На небе брезжит
утренняя заря. Холодно… Ямщики еще не выехали со двора, но уж говорят: «Ну, дорога, не дай господи!» Едем сначала по деревне… Жидкая грязь, в которой тонут колеса, чередуется с сухими кочками и ухабами; из гатей и мостков, утонувших в жидком навозе, ребрами выступают бревна, езда по которым у людей выворачивает
души, а у экипажей ломает оси…
Оголение и уплощение таинственной, глубокой «живой жизни» потрясает здесь
душу почти мистическим ужасом. Подошел к жизни поганый «древний зверь», — и вот жизнь стала так проста, так анатомически-осязаема. С девушки воздушно-светлой, как
утренняя греза, на наших глазах как будто спадают одежды, она — уж просто тело, просто женское мясо. Взгляд зверя говорит ей: «Да, ты женщина, которая может принадлежать каждому и мне тоже», — и тянет ее к себе, и радостную
утреннюю грезу превращает — в бурую кобылку.
Уже светало, когда Токарев вышел из больницы. Он шел улыбаясь, высоко подняв голову, и жадно дышал
утренней прохладой. Как будто каждый мускул, каждый нерв обновились в нем, как будто и сама
душа стала совсем другая. Он чувствовал себя молодым и смелым, слегка презирающим трусливого Антона Антоныча. И перед ним стояла Варвара Васильевна, как она входила в комнату бешеного, — бледная, со сдвинутыми бровями и спокойным лицом, — и как это лицо вдруг осветилось горячею ласкою к нему.
Княжна с помощью ее оделась и вышла пить с матерью
утренний чай. Татьяна Берестова удалилась к себе. Волнение ночи постепенно улеглось в ее
душе. Присев к себе на кровать, она задумалась.